Зарплату не платили уже несколько месяцев, «натурой» в детской библиотеке, где я тогда работала, ничего не выдавали. Девчонки из НИИ, откуда я в свое время ушла из всяких дурацких принципиальных соображений, рассказывали, что в административном корпусе открыли лавочку, где «под зарплату» отпускали самые необходимые продукты – крупы, сахар, иногда яичный порошок. Там же можно было прикупить и мыло, что было особенно ценно.
Дашка заканчивала 2-й класс, все шмотки, в которых она ходила, я перешивала на маминой машинке из разных старых вещей. Особенно удачной, помню, была ярко-синяя блузка из рубашки мужа, и куртка из разных кусков «плащёвки» купленной на вес в «тучные годы» в заводском магазинчике Комбината шелковых тканей. Мы с подружкой тарились там обрезками синтепона, и набивали им мягкие игрушки, шили какие-то смешные одеяла в стиле пэчворк, и прочую ерунду, рекомендуемую недавно появившимися в продаже журналами Burda. Тут-то все оно и сгодилось.
Но с вещами было хоть и плохо, но как-то выкручивались – перешивали, перелицовывали старье.
Хуже было с едой.
Спасибо родителям – подбросили целый мешок муки со строгими рекомендациями натолкать в него побольше чеснока, чтоб не завелись какие-то жучки-червячки. В библиотеке (у нас был маленький филиал – 3 человека) мы устроили коммуну. Галка, у которой родители жили в деревне, приносила картошку, лук, морковь. Наташа, у которой поблизости никого не было, но зато были запасы – крупы, чай . У меня – как обычно, вошь в кармане, да блоха на аркане, зато были всякие приправки, а еще я научилась печь бездрожжевой хлеб, который и притаскивала ежедневно. Варили какую-то похлебку, и раз в день была горячая пища. Поневоле пришлось стать вегетарианцем. Но мяса хотелось ужасно. Однажды мужу на работе в счет зарплаты выдали какие-то консервы – вот была радость!! Пир просто :)
Из запасов дома у меня была только лапша. Лапши оказалось много. Кто помнит, это была такая сероватая лапша, то круглая, то плоская. Когда она варилась (а варить ее нужно было долго), то превращалась в такую серо-клейкую массу, которую надо было тщательно промывать водой, и потом заправлять маслом. Масла, конечно, не было, но откуда-то (не помню уже) перепало немного свиного жира, который отлично годился для заправки. Лапшу я тихо ненавидела.
Даху тогда я старалась почаще отправлять к ее отцу – тяжело было всем, но у него было чуть сытнее. Он и сам это видел, и старался побаловать ее то горстью черешен, продававшихся по каким-то заоблачным ценам, то жареным мясом, то бутербродом с сыром, если таковой вдруг оказывался.
Ночами мне снилась томящаяся в духовке курица, покрытая золотистой корочкой, сочные яблоки, с красно-полосатой кожицей, творожники, залитые сметаной и посыпанные сахаром, дымящаяся тарелка пельменей, с плавящимся в ней кусочком сливочного масла…
Однажды в библиотеку позвонили из гимназии, где училась Даха. Она упала в обморок, и лежала в мед.кабинете. Я поехала туда. Она лежала на кушетке, бледненькая, худенькая. Ждали скорую. Школьная врачиха тихонько сказала: «Я вызвала скорую с подозрением на аппендицит, но похоже это голодный обморок на фоне весеннего авитаминоза. Она завтракала?» Наверное, нет, сказала я, припоминая, что дома опять ненавистная лапша, и печеный хлеб. И разревелась.
Врач скорой осмотрел Дашку, разбираться особенно не стал, предложил госпитализацию. Поехали вместе. По дороге врач сказал – я рекомендую госпитализировать. Конец учебного года, авитаминоз, общая усталость. А там полежит, пообследуется, питание более-менее нормальное…
Слова о нормальном питании меня убедили. И загремела моя Даха в больницу на 3 недели. Ее переводили несколько раз из отделения в отделение, но, навещая ее, я видела – кормят. Молочной кашей, каким-то супчиком, минтаем с синеватым картофельным пюре, а то и творожниками, пусть и без сметаны...
После майских праздников к нам заглянул неожиданный гость – молодой парень в темных очках, и торопливо проговорил – был, дескать, в Германии, встретил там вашего знакомого, он вам передал посылочку к Пасхе. И так же торопливо убежал.
Мы с мужем переглянулись. Знакомый в Германии у нас был только один – пару лет назад в Кемерово приезжала группа немцев, изучающих русский язык, приходили они и в Политех, где я тогда паслась в студклубе, ну, разговаривали, по городу гуляли, ну, угостили мы их чем могли. Некоторое время даже переписывались с одним из них – Винфрид его звали. Из Франкфурта-на-Майне.
И этот Винфрид, оказывается, не забыл нас, и вот, отправил, с оказией посылочку. А там – невиданные лакомства – 2 палочки салями, несколько батончиков «Марс» (их тогда у нас и в самых заоблачных фантазиях не было), и целая куча шоколадных яиц в разноцветной фольге.
Знаете, ребята, это было как в сказке.
Голоднючий май 1992 года, а в руках – чудесные сладости. По одному яйцу мы с мужем себе-таки утянули (очень сладкого хотелось) и одну палочку колбасы тоже. Она была солененькая и таяла на языке – ни до, ни после я не ела ничего вкусней. Впрочем, разговаривала я как-то с женщиной одной, что в войну девочкой маленькой была, и говорит она мне – однажды попала я к тетке, а та угостила меня супом из чечевицы. Ничего – ни до войны, ни по сей день - вкуснее не ела… Наверное, и у меня так.
Так вот… А всю остальную посылку – как есть мы в тот же день повезли Дашке в больницу! Ну, неразумно, наверное. Можно было по одному яйцу возить до выписки… Но зато – какой праздник был во всей палате! И пусть ей перепал только один «Марс», да кусочек салями, зато радости было – не описать!
Как-то пережили мы все же этот май. И июнь. И июль… В ноябре родился Женька, а муж потерял работу. Но это уже совсем другая история….
