Тридцать лет назад я закончила среднюю школу № 14 г. Калтан Кемеровской области.
Это уму непостижимо – тридцать лет. А пошла в первый класс получается, что? Сорок лет назад?? Ничего не понимаю!
Я помню каждый год из этих десяти. И школу вспоминаю с любовью и благодарностью к моим учителям. В журнале я уже не раз писала о разных эпизодах школьной жизни, постараюсь не повторяться, но кое-какие повторы неизбежны…
В первый класс я пошла на ЗапСибе. Школа № 102 была новая, красно-кирпичная, до нее можно было дойти пешком или проехать две остановки на трамвае. День 1 сентября 1969 года был пасмурный и дождливый, но это ничуть не портило радостного предощущения чего-то важного. Ну, просто в чистом виде:
«Почему сегодня Петя просыпался десять раз,
Потому что нынче Петя поступает в первый класс!»
Мой 1Б был большой – около сорока человек. Однако, нашей Раисе Дмитриевне, кажется, не составляло труда нами управлять.
В первом классе я впервые в жизни подралась. С девочкой. Её звали Алла Таранюк. Потом мы с ней даже дружили. Она была крепенькая, рослая девочка, из-за чего мы повздорили, не помню совершенно, но портфелем по голове я приложила ей, видимо, изрядно, потому что родителей вызвали в школу. Ходила бабушка. Мне не попало только потому, что бабушка самоотверженно защищала меня перед мамой, главный аргумент был – «эта Алла вдвое больше Кати». В общем, обошлось. Самое трудное было высиживать 4 урока по 45 минут каждый. Усидеть я не могла, ёрзала, вертелась, поджимала под себя то одну, то другую ногу, разрисовывала учебники, заботливо обернутые мамой в миллиметровую бумагу. Еще трудность – чистописание. И на труде мне тоже было непросто, не хватало аккуратности, тщательности, прилежания. Все хотелось «быстрей-быстрей». На уроках труда мы учились пришивать пуговицы, вышивать, делать мережку, делали аппликации, закладки, новогодние игрушки, бумажные цветы. Учились переплетать – «лечить» тоненькие книжки из школьной библиотеки, наверное, делали что-то еще… Во всяком случае, уроки были небесполезными.
Во втором классе со второй четверти я стала учиться в п. Инской, в восьмилетке № 16. Там я впервые почувствовала сладость успеха. Я стала отличницей, на внеклассном чтении мне доверяли читать вслух почти целый урок, со мной хотели дружить мальчики, и моей подругой стала самая красивая и яркая (и умная, заметьте!) девочка – Ира Дубовцева. Класс был дружный, учительница замечательная. Чего еще желать? :)
Третий класс у меня прочно связан с пионерской организацией. В феврале меня приняли в пионеры, я была участником пионерской плавки на КМК, 19 мая мне довелось стоять на трибуне рядом с пионерами 20-х, 30-х, 40-х, 50-х, 60-х, символизируя собственной персоной поколение пионеров 70-х. Я этим очень гордилась. Да еще и родители подливали масла в огонь – «тебе такое доверие, ты должна быть достойна, ты должна быть примером».
В третьем же классе я получила очень важный, на мой нынешний взгляд, урок сострадания. У нашей замечательной учительницы Раисы Васильевны погиб сын. Погиб он в армии. Что произошло – не знаю. Просто в один весенний день, кажется, это был март, мы пришли на уроки, а вела их у нас другая учительница. И все шепотом передавали друг другу трагическое известие… Я вспоминаю, что мы были растеряны, подавлены, и не знали, как себя вести. После уроков, прошедших в тишине, мы долго и неуверенно топтались возле школы, пока, наконец, небольшой группой не отправились к Раисе Васильевне домой. Опять долго жались у подъезда, пока совсем не замерзли, наконец, поднялись, позвонили.
Раиса Васильевна открыла нам. В прихожей было полутемно, но мне показалось, что это не она, а ее мама – так она сразу постарела. Ира (кажется, это она сказала трудные слова) запинаясь проговорила что-то вроде : «Раиса Васильевна, мы узнали, мы вас любим» и заревела, и мы заревели вместе. Я отчетливо эту картинку вижу: стоят девятилетние малявки, еще не знающие, что такое горе, и ревут в голос, потому что впервые понимают, невозможно это, чтоб погиб человек, молодой, красивый, единственный сын любимой учительницы… Это не должно быть, это нельзя! И наша первая учительница обняла нас всех и тоже плакала, плакала, и мы стояли, даже не проходя, прямо на пороге квартиры… Потом, Раиса Васильевна пригласила нас войти, говорила что-то про чай… Но мы извинились и ушли. Тогда, наверное, я первый раз и почувствовала, как это «сердце болит»… Мне кажется, мы здорово тогда повзрослели.
