Сегодня, однако, разговорились. Началось с рецепта варенья из белой черешни с грецкими орехами…
-Я родилась в Баку и сорок два года там прожила. Мы тогда бежали уже из последних. Я-то замужем за азербайджанцем была, соседи все азербайджанцы, меня не трогали… Ведь как тогда было – брали адреса армян в ЖЭКах, приходили домой, вламывались в квартиры, забирали все, что хотели, будто тебя тут и нет.
Хорошо если еще предупреждали, что вот, чтоб через два дня тебя не было. Можно было собраться, что-то увезти. А и по другому было. Стучат, и нельзя не открыть – выломают. Откроешь.
- Так, это я заберу, это выкинуть можно. Это выноси. Бери телевизор, магнитофон.
Одежду забирали. Посуду.
А ты – будто пустое место, и не видят тебя.
Соседка армянка начала плакать, когда выносили вещи её матери, так пригрозили выкинуть с балкона. Она не поверила, что такое и быть может – как так? Вцепилась в машинку швейную – мать на ней семью обшивала всю жизнь. Ну, ее за ноги, за руки, и выкинули. Шестой этаж.
Дядя мой по крышам убегал. У них дом в два этажа, а рядом одноэтажные. Так в квартиру дверь выломали, он через окно и по крышам. Убили. Изрешетили всего.
В больнице в Сумгаите сестра моего врача участкового беременная лежала, армянка тоже. Восемь месяцев. Автоматной очередью в живот. За что?
На остановке стоит человек, автобус ждет. Несколько человек подбегают, окружают. Остальные, которые ждут автобус, молча расступаются. Через две минуты – пустая остановка, а человек лежит мертвый, весь исколотый ножами.
Идешь с работы – не знаешь – дойдешь до дома живой, или убьют тебя?
А Карабах. Там столько родных было! Никого не осталось. А какой край!!! Какой край! Палку воткнешь – абрикос вырастет. Земля удивительная!! Леса фруктовые – яблоки, груши…
И как скажешь – чей Карабах? И армяне там веками жили, и азербайджанцы. Кто был первый? Кто второй? Ну-ка, разглядишь?
Сын на каникулах из училища поехал к бабуне моей в Карабах, так армянские мальчишки, с которыми он в футбол вместе играл, накинулись, избить хотели – он на отца похож, на азербайджанца. Окружили, кричат.
Он узнал одного, кричит:
- Эмиль, ты что? Это я, Эрик. Ты что забыл?!
Те растерялись сперва, потом тот узнал.
- О, - говорит, - Это наш, не трогайте! - и Эрику:
- Это ты, а мы думали азер...
Обошлось, а то бы неизвестно как…
У него вообще жизнь сломалась! Он же с восьмого класса в Нахичеванское училище, ну, вроде суворовского, поступил, потом в военное в Тбилиси. А после тбилисских событий их курс разделили – часть в Подмосковье отправили, часть в Ленинград. А полгода до выпуска оставалось, Алиев (он же тогда еще был) приказал, чтоб все выпускники военных училищ были отправлены в Азербайджан. Война же. Армии офицеры нужны.
А Эрик говорит: «Куда мне? Армян убивать?? У меня мама армянка, бабушка армянка, родня в Карабахе сто лет как живет… В Армению податься – азербайджанцев убивать? Как? Отец – азербайджанец, брат двоюродный близкий самый, азербайджанец! Как я могу?!»
Снял погоны, и ушел из училища.
Господи, столько лет жили, как родные… Дети учились вместе… Такая беда…
А теперь мы всем чужие. В Азербайджане – мы армяне. Враги смертные. В Ереване за армян не считают, говорят: «Бакинские армяне – все предатели».
А ведь что делали?! Через замочную скважину зальют бензин, и подожгут. Сколько домов сгорело.
В 92-м мало армян осталось в Баку, ну, те, у кого муж азербайджанец, или наоборот – жена. А там история была – армяне много азербайджанцев в плен захватили, и вот хотели обменять, и последних армян в Баку вылавливали. Ну, я решилась. Куда было ехать?? Куда? Мать в Карабах не доехала – убили, бабуня умерла. Муж сказал:
– Не поеду, пока все не успокоится, мое место здесь. Родина, понимаешь?
Понимаю, что ж?! А мне как? Тоже родина? Дочка на руках. Из дому выйти страшно.
Решила в Ленинград – там сын.
У мужа друг – заместитель начальника железнодорожной милиции. Договорился. Я на вокзал под охраной милиции шла. Дочка на руках, впереди деверь, сзади муж и по сторонам десять милиционеров. И страшно было, все обмирало – дойду, не дойду. В вагон меня завели, а сзади уже толпа. Муж в купе втолкнул, проводник на ключ закрыл, чтоб не ворвался никто. Муж проводнику больших денег дал. До Ленинграда ехали, в первые сутки сидели взаперти, уж только к концу суток дверь открыли…
А первые годы в Ленинграде!
И здесь худо. А потом и голодно. Всем чужая. Всем.
Там у меня и работа была хорошая, и квартира с иголочки, и муж очень хорошо зарабатывал. А тут… И косились – «припёрлись черножопые». Да разве от хорошей жизни?! Да разве поехала бы я из моего Баку?! Но когда выбираешь, что нужно просто выжить, что делать?!
….
Девчонки в офисе сидели и слушали, раскрыв рты – это для них почти древняя история, ну, примерно как Отечественная война или нашествие Наполеона. Но я-то хорошо помню то время, резню в Сумгаите, убийства в Карабахе, танки в Тбилисси, прибалтийскую истерию…
Я помню, как бежали русские из Алма-Аты и Самарканда. Продавали за бесценок все нажитое, снимались с мест…
Оглядываясь, задумываешься – что это было? И главное - зачем? Ради чего?
PS Пока редактировала,
savall написал коммент, который нечаянно удалился и остался только в почте: "Я служил в Баку 88-90. Мы много их таких вывели и вывезли оттуда. Но она, видимо, задержалась намного позже, когда СА там уже не было..." 