Я перед поездкой наслушалась-начиталась о невоспитанности, панибратстве, даже хамстве у детей и подростков израильтян. И была готова отнестись терпимо – в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Но я не заметила ничего подобного. Мне совсем не приходилось «терпеть».
Дети в Израиле очень красивы. Это раз. Они доброжелательны и любознательны. Это два. Они очаровательно-непосредственны. Это три. И их очень любят. Это четыре. Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что в Израиле к детям отношение уважительное. Как к равным, но просто менее опытным, более слабым, порой нуждающимся в помощи и поддержке.
Как-то вечером, часов уже около десяти, я решила купить на завтра в дорогу пиццу. Покуда симпатичные парни лет семнадцати начиняли её по моей просьбе грибами и маслинами, к прилавку подошли два пацанёнка. Младшему лет семь, тому, что постарше, наверное, около девяти. Дав младшему легкого тычка, старший солидно подошел к прилавку и заказал что-то. Продавец уточнил. Мальчишка сосредоточенно размышлял несколько минут, советовался с приятелем, считал мелочь (все это время продавец терпеливо ждал, иногда отпуская какие-то шутливые замечания, на которые юный покупатель отвечал, судя по всему, очень в тему). Наконец, решение было принято. Мальчишки, дожидаясь заказа, затеяли догоняшки вокруг столиков. Потом начали безобидную потасовку. Потом внимательно рассматривали чью-то машину. Время от времени перекидываясь репликами с работниками пиццерии. В общем, вели себя, как нормальные мальчишки всех времен и народов. Но никто их не одергивал, не приказывал «сидеть спокойно», не «загонял домой». Получив свои пиццы, огольцы солидно помахали руками продавцам, и растворились в темном переулке, провожаемые доброжелательными улыбками…
Возвращаясь с Кинерета, я подобрала на дороге обалденно рыжую и тощую девицу, которая голосовала ногой, потому что в одной руке у нее была тяжеленная сумка, а в другой упрятанная в чехол гитара. Дале 16 лет. Веснушки у нее до того милы, а глаза до того синие, что кажется, что она сошла с какой-то давно виденной мной картины. Живет она «в коммуне», а едет навестить на выходных родителей. Почему в коммуне? Да потому что там она «сама себя делает». И родители уважают ее выбор. Даля имеет обо всем свое мнение. Но она совсем не безапелляционна. Она говорит, «может быть я ошибаюсь, но я так думаю…» Она думает, понимаете?! И ни черта не боится. Год назад колесила по Европе с друзьями. Учится готовить. Учится музыке. Я дала девчонке свой телефон в Питере и сказала – приедешь, звони, буду рада тебе. Она серьезно посмотрела на меня и ответила: ты не туристка. Ты какая-то другая. Я приеду в Петербург и позвоню обязательно. Мне с тобой интересно. Ты, наверное, пошутила, что у тебя внуки.
И мы дружно расхохотались.
Я задумчиво рассматривала карту Бат-Яма пытаясь выяснить откуда же мне ближе всего сесть на автобус до Тель-Авива. Пухлощекий темноглазый мальчик в кипе печально смотрел на дорогу, и явно кого-то ждал. Я попыталась выяснить у него, насчет ближайшей остановки. Он долго тер пальцем нос, морщил лоб, потом с сожалением вздохнул и сказал, что он ездит туда на машине и не знает. Потом еще раз вздохнул, подошел к какой-то даме, и поминутно оглядываясь на меня начал что-то у нее спрашивать. Дама говорила по-русски, и проблему мою разрешила легко. А мальчик обрадованно сдвинул кипу на ухо, подбросил сумку вверх, хлопнул меня по плечу и расплылся в улыбке – это недалеко! Ты теперь хорошо доедешь!
Накануне отъезда я грустно сидела на набережной и смотрела, как солнце соскальзывает в воду. Иногда щелкала фотоаппаратом, безнадежно пытаясь остановить так быстро утекающие мгновенья. Два черных, кучерявых мальчугана лет двенадцати сели рядом со мной.
- Что ты делаешь? Ты смотришь на солнце? Это красиво. У тебя хороший фотоаппарат? Покажи, что там?
Я показала. Они повертели в руках камеру, посмотрели снимки. Потом спросили – кто я. Почему-то белозубо рассмеялись, услышав, что я из России и перебивая друг друга заорали:
- Москва, хорошо, давай-давай, спасибо, пожалюста, привет, пока.
Настала моя очередь смеяться. Они приветливо помахали мне и побежали вниз к морю по своим мальчишечьим делам.
Я жалею, что мне удалось мало пообщаться с этим племенем младым и незнакомым. Думаю, что в следующий раз таких встреч будет больше!
А про цветы я и вовсе писать не стану - просто покажу немного:)
