Когда я научилась читать, я не помню. Родители уверяют, что в три я читала довольно бегло, и я склона этому верить, потому что младший мой начал читать еще раньше. Хорошо помню, что читала я и «как полагается», и «вверх тормашками» совершенно одинаково. Из любимых книжек – были Маршак, Чуковский, Носов, Сказки Пушкина, «Папа, мама, восемь детей и грузовик», «Как Алешка жил на Севере», и, кажется, «Девочки» Веры Смирновой. Ну и, само собой, всякие «Мурзилки», «Веселые картинки» и «Барвинок». Помню, что, уже довольно хорошо читая, я все же очень любила, чтобы мама читала вслух.
Особенно мне нравилось в ее исполнении какое-то, по сей день нигде не найденное, стихотворение про некую мышиную семейку. Помню только что у Бабушки-Мыши там было кресло-качалка, вырезанное из картофелины, а к праздничному столу Папа-Мышь принес какие-то потрясающие вкусности. И сохранилась в памяти только одна строчка: «А тем, кто любит сладости – обертка от конфет».
Иногда мама читала своего любимого Некрасова, но от «Несжатой полосы» у меня щипало в носу, и я просила перестать. А вот «Русских женщин» годам к пяти выучила наизусть. Между прочим, про Волконскую помню по сей день почти без пробелов. Потрясающая штука – детская память.
Читала я много и без разбору.
Помнится перед школой буквально до дыр зачитала довольно большую книжку о русском фарфоре. И все бродила по окрестностям, отыскивая каолин. К тому же периоду относятся, увы, неудачные попытки изготовить из обычной глины всяческие гончарные изделия:). Глина трескалась, рассыхалась, и чашки и вазочки, и без того не слишком изящные, приобретали совсем уж непотребный вид.
Еще одна книжка из любимых – автора не помню – «Детство и юность Катрин Шаррон». То ли потому что героиню звали так же, как и меня, то ли по какой иной причине, я очень любила эту книжку. И перечитывала ее много-много раз.
У бабушки книг было мало. Точнее, почти и вовсе не было. Зато в тумбочке, где хранилась восхитительная шкатулка с разными пуговицами, которые мне никогда не надоедало перебирать, лежала стопка журналов «Огонек». А сама бабушка иногда приносила с работы какие-то затрепанные толстые книжки, которые я, будучи у нее в гостях, проглатывала мигом. Так проглотила «Тронку», в которой по малолетству мало что поняла. «Сержанта милиции», после чего вознамерилась было пополнить ряды доблестных блюстителей порядка. Еще, помнится, прочла какую-то книжку про белорусских партизан. Странный подбор вообще-то.
Надо сказать, моих родителей не особенно волновало то, что именно я читаю. Однако, домашняя библиотека медленно, но верно усилиями мамы пополнялась. Появились первые собрания сочинений. Начала собираться БВЛ. Как я любила, когда приходило очередное извещение из книжного магазина, что поступил том такой-то, и нам надлежит выкупить его… Мы с мамой шли и выкупали. Денег не было. Откуда родители выкраивали их на книги – я не знаю. Но появился «синий» Чехов. Бежево-золотистый восьмитомник Пушкина. Обожаемый впоследствии Паустовский. Смешной и страшный Гоголь («Вия» мама прочла мне в лето перед школой, я не спала две или три ночи потом). Ну и мои – Кассиль, Носов, Барто, Михалков, Прилежаева, Воскресенская. В школе – я узнала, что есть такая штука, как библиотека. Там можно что захочешь брать и читать. И книг там – не перетрогать! И я брала и читала. Сперва библиотекарша давала по одной, но я стала бегать в библиотеку ежедневно, а то и по два раза на дню. И квоту увеличили до 5-ти. Там прочла с наслаждением книжки Сахарнова, Бианки. Несколько раз брала «Городок в табакерке» и «Черную курицу».
А вот Волковские книги про Изумрудный город пришлось читать во «взрослой библиотеке» лишь спустя 2 года и только в читальном зале.
Полюбились сказки Бажова. И вообще всякие сказки – адыгейские, японские, монгольские, грузинские, украинские, французские.
Я иногда спрашиваю своих близких, друзей – помнят ли? Помнят ли те книжки, которые читали в 3, 4, 6, 8 лет? И мало кто помнит. Но почему? Почему я помню не только о чем эти книжки, но и цвет переплетов, иллюстрации и даже, кажется, запах бумаги. Я почти не помню другие игрушки, разве что желтого, набитого опилками медведя, да куклу Аришку. С трудом вспоминаю, глядя на фотографии, свою одежду тех лет. Но книжки помню так, словно вот только что держала их в руках.
Потом, конечно, было много всего. Но первые, первые-то!!
